|
Народная сказка о Синей Бороде, литературно
обработанная знаменитым французом Шарлем Перро, увидела свет в 1697
году, войдя в авторский сборник "Сказки матушки Гусыни".
Напомним вкратце сюжет: некий баснословно богатый человек,
обладатель прекрасных домов в городе и деревне, золотой и серебряной
посуды, кресел, украшенных шитьем, золоченых карет, а также синей
бороды, придававшей ему "такой уродливый и страшный вид, что не было
ни женщины, ни девушки, которая не убегала бы, завидев его", имел
одно ужасное пристрастие: он убивал тех несчастных представительниц
женского пола, которые выходили за него замуж, несмотря на его
жуткую внешность.
Так продолжалось до тех пор, пока братья очередной жертвы не
вступились за свою сестру, и не пронзили его шпагами, и он не умер.
Где-то через сто лет после опубликования "Сказок матушки Гусыни" в
Европе разовьется новый литературный жанр — жанр "готической
новеллы", называемый также "жанром романа ужасов".
Среди канонов классики этого жанра можно, в частности, встретить и
такой сюжет-схему: молодой человек, утонченный и образованный,
посвящает себя мистическим поискам, страстно желая раскрыть
запредельные тайны бытия, получить неземную мудрость и власть; в
процессе своих исканий он сталкивается с дьяволом и, поверив его
посулам, подписывает с ним контракт, вверяя тем самым ему свою
бессмертную душу.
Но стоит ему расписаться своей кровью под этим договором, как
дьявол, улучив удобный момент, обманывает его и бросает наедине с
сомнительной славой злодея и гневом окружающих людей. Развязка таких
историй имеет несколько вариантов, но удел главного персонажа
неизменно незавиден — его ждет всеобщее осуждение и позорная смерть.
История подлинного прототипа Синей Бороды, совсем не похожая на
сказку, но обладающего всеми признаками готического романа, не
является плодом литературной фантазии. Она случилась в реальности и
является историческим фактом.
Юность
Жиль де Лаваль барон де Рэ родился в 1404 году. Судьбе было угодно
наделить будущего маршала Франции силой, страстной натурой,
ненасытной тягой к знаниям и, соответственно, способностью к их
усвоению. Именно два первых качества — страстность и
любознательность — сыграли основную роль в его дальнейшей судьбе.
 Юность
Жиля, как и его молодость, можно с полным правом назвать
счастливыми. Он был богат, родовит и знатен. Несмотря на раннее
сиротство, — его отец умер, когда Жилю было одиннадцать лет, — юный
де Рэ всё же не был несчастен, так как дед Жиля, взявший на себя
заботу о внуке, ни в чем его не ограничивал. Позднее сам де Рэ
признавался, что в те годы у него появилась привычка к вольготной и
беспорядочной жизни, доведшая его впоследствии до преступления и
казни.
Вместе с тем природная любознательность брала своё, и в юные годы де
Рэ не пренебрегал возможностью получать знания. Благодаря лучшим
учителям он получил великолепное образование, которое сам углубил,
запоем предаваясь чтению.
Большой книголюб, Жиль тратил баснословные деньги на приобретение
книг и на их роскошные переплеты; его библиотека была одной из
богатейших в стране. Впрочем, её обладатель скоро стал самым богатым
дворянином Европы! В 1420 барон де Рэ вступил в брак с Катрин де
Туар, и благодаря ее приданому его состояние многократно
увеличилось.
Однако жизнь Жиля де Рэ в те годы состояла не только из роскоши и
удовольствий. Он принимал участие в сражениях Столетней войны, был в
числе ближайших соратников Жанны д`Арк и стал известен, как
доблестный воин. Король даровал ему звание маршала Франции.
В 1433 году Жиль де Рэ покинул двор короля Карла VII и вернулся в
свои родовые владения. С этого времени его жизнь неуловимо, но круто
изменилась.
Увлечение магией
Трудно судить, что именно послужило толчком, заставившим барона де
Рэ серьезно увлечься тайными науками того времени.
Скорее всего, причину следует искать в природной любознательности
самого Жиля и его стремлении к знаниям, — ведь алхимия и магия
представлялись в те времена именно своеобразной системой знаний,
дарующей, к тому же, своим адептам богатство и власть над "миром
видимым и невидимым", согласно средневековому определению.
Алхимик, путем долгих и сложных операций создавший философский
камень (называемый иначе магистериумом), мог превращать
"неблагородные" металлы в чистое золото.
Маг, овладевший "искусством искусств" (так возвышенно именовали
тогда магию), вооруженный многочисленными заклинаниями и
разнообразнейшими талисманами, достигал небывалого могущества.
Он мог, согласно тогдашним представлениям, решительно всё: без труда
обретать богатство, легко добиваться покровительства и дружбы
вельмож и властителей, поражать своих недругов с помощью заклятий, а
также обретать любовь представительниц прекрасного пола; повелевать
духами стихий и природными явлениями, командовать демонами,
призывать души умерших и даже самих ангелов Господних, — словом,
быть истинным "повелителем людей, зверей и духов".
Таково было расхожее представление о магии в те времена. Занятие
"искусством искусств" было прерогативой образованных людей; и не
мудрено, что Жиль де Рэ, для которого все началось с увлечения
алхимией, со временем пожелал овладеть другими областями
тайноведения.
Однако, несмотря на свое образование, а скорее, даже благодаря ему,
так как тогдашняя научная картина мира предполагала реальность
существования сверхъестественных сил и возможность контакта с ними
человека, он стал пленником стереотипного представления о магии и
области чудесного.
Именно поэтому Жиль де Рэ не стал ни ученым, ни философом, способным
постигать сущность вещей и явлений и приближаться к разгадке тайн
мироздания, но до конца своей недолгой жизни остался аматором
примитивного оккультизма*. Того самого, что подвигает своих
поклонников заниматься волшебством лишь с одной целью — обеспечить
себе беззаботное земное существование, исполненное роскоши, неги,
богатства и прочих телесных благ...
Жизнь в Тиффоже — а именно этот замок избрал де Рэ для оборудования
в нем алхимической лаборатории — сопровождалось тратой баснословных
денег. Конечно, барон, первый богач Франции и Европы, привык жить на
широкую ногу, и немалые суммы тратились на развлечения — пиры,
охоты, балы. Но большая часть его средств, вероятней всего, уходила
на обеспечение оккультных экзерсисов, так как приобретение книг о
магии было в то время дорогим удовольствием.
Больших расходов требовали также оборудование лаборатории и покупка
разнообразных компонентов для алхимических опытов. Кроме того, со
временем в замке объявилась разномастная компания всяческих адептов
алхимии и колдовства, бывших, строго говоря, просто ловкими
шарлатанами-прихлебателями: их сеньор также содержал за свой счет,
надеясь получить от этих "знатоков" ключи к тайне философского камня
и к магическому могуществу. Среди этих проходимцев оказался и один
итальянец, мессир Франческо Прелати, "волшебник и некромант**",
сыгравший впоследствии роковую роль в судьбе барона де Рэ.
Впрочем, была в жизни маршала Франции еще одна страсть, также
требовавшая денежных расходов. Дело в том, что удалившись от
королевского двора, де Рэ внезапно обнаружил в себе влечение к
детям, вернее, к мальчикам. Не привыкший ни в чем себе отказывать,
Жиль де Рэ не остановился перед похищением детей, которых убивал
после удовлетворения своей похоти.
Однако он похищал мальчиков не самолично — у него была поставщица,
некая женщина по имени Меффрэ, получавшая от него щедрую плату за
поставку живого товара и за молчание.
Пакт с дьяволом
Маршал не считал свои оккультные изыскания невинным
времяпрепровождением. Когда в самый разгар его химических экзерсисов
к нему в гости пожаловал дофин Людовик, будущий король Франции
Людовик XI, Жиль де Рэ сделал все, чтобы скрыть свое увлечение от
высокого гостя: входы в лаборатории были замурованы, печи алхимиков
погашены, а сами алхимики вместе с магами и кудесниками расселены по
окрестным усадьбам.
Но, как только гостевание подошло к концу и наследный принц со своею
свитою отбыли из Тиффожа, де Рэ возобновил занятия алхимией и вернул
своих "ассистентов" обратно в замок. Вместе с ними вернулся и
Франческо Прелати, ставший затем главным помощником де Рэ в
колдовских делах.
Самого себя Прелати называл алхимиком, магом и некромантом; однако
на самом деле он был, скорее всего, опытным мошенником. Его
взаимоотношения с де Рэ на поприще магии больше всего похожи на
откровенное жульничество и выглядели бы даже забавно, не будь их
последствия столь печальны для маршала Франции. Наибольшим же
"достижением" итальянца в этой истории является заключенный Жилем
контракт с демоном ада.
Прелати, не упускавший возможности при случае похвастать, что у
него, как у настоящего мага, состоит в услужении некий демон по
имени Баррон, возбудил любопытство Жиля де Рэ своими рассказами, и
тот пожелал увидеть его мистического союзника. Барон приказал
Прелати вызвать демона и показать его.
"Маг", проживший к тому времени два года в Тиффоже и успевший
изучить нрав хозяина замка, согласился, но, сославшись на то, что
вызывание демона требует длительной подготовки, попросил дать ему
отсрочку для необходимых приготовлений. Наконец, по прошествии
длительного срока, Прелати явился к Жилю де Рэ с радостным известием
— демон Баррон не только явился, чтобы предстать перед сеньором, но
и приволок с собой, в знак своего благоволения, целую груду золота,
которую и поместил в одной из комнат замка, прямо на полу!
Жиль пожелал увидеть и демона, и золото, им доставленное. Вместе с
Прелати он отправился в указанную некромантом комнату, причем
итальянец шел первым. Как только они достигли дверей комнаты,
Прелати открыл дверь… и в ужасе отшатнулся обратно, захлопнув ее.
Обернувшись к недоумевающему барону, он дрожащим голосом объяснил,
что на куче золота, охраняя ее, лежит огромный, устрашающего вида
зеленый змей.
Это известие, однако, не обескуражило бесстрашного маршала; сходив
за фамильной реликвией — распятием, содержащим в себе частицу
Господнего креста (того самого, на котором был распят Спаситель), он
вознамерился войти в комнату, чтобы лицезреть золото и стерегущее
его чудовище. Но ему опять помешал Прелати — пав перед бароном на
колени, он умолял де Рэ не входить в комнату с распятием, так как
это отпугнет демона, и тот нипочем не явится в следующий раз.
Барон нашел сей довод разумным и, вернув распятие на место, вошел в
комнату, вооруженный лишь собственным мужеством. Однако, войдя, он
не обнаружил там ни зеленого змея, ни золота. Вместо этого на полу
высилась груда какого-то странного красного порошка. Прелати же
заявил, что демон Баррон, догадавшись о намерении де Рэ пугать его
распятием, рассердился и ушел, предварительно превратив принесенное
золото в этот самый красный порошок.
Это происшествие еще больше распалило любопытство де Рэ. Он решил во
что бы то ни стало вступить в контакт с демоном и завоевать его
расположение. Началась эпопея "переговоров" барона де Рэ с дьяволом,
осуществляемая, разумеется, при посредничестве мессира Прелати.
Наконец, Жиль де Рэ выразил готовность вверить демону свою душу, и
Баррон (через Прелати) выразил свое согласие на этот акт.
Был составлен формальный договор, согласно которому Жиль де Лаваль
барон де Рэ, сеньор Тиффож, пэр и маршал королевства Французского,
уступал свою бессмертную душу демону Баррону в обмен на три дара:
всеведения, могущества, богатства. Этот торжественный договор,
собственноручно составленный им самим, де Рэ подписал собственной
кровью в присутствии Прелати, по-прежнему выполнявшего роль
посредника.
Демон Баррон якобы принял предложенные ему условия, но затем
потребовал через Прелати, чтобы барон присовокупил к договору
формальную жертву, курицу или голубя, зарезанного на алтаре в ходе
соответствующего ритуала. Эта жертва, объяснил Прелати барону,
свидетельствовала бы о готовности де Рэ приносить дары своему
демоническому патрону и была бы своеобразным актом вежливости по
отношению к нему.
Требуемый ритуал был выполнен, но Баррон им не удовлетворился. Еще
через некоторое время он передал, что, если де Рэ хочет добиться его
расположения, то должен почтить его особой, наиболее приятной для
всех демонов жертвой, а именно — некрещеным младенцем. Жиль де Рэ,
для которого убийства детей стали к тому времени привычным делом,
нимало не смутился таким требованием беса и с легкостью его
исполнил.
Неизвестно, каких бы еще подношений потребовал Баррон от барона де
Рэ в будущем, если бы в эту пору не произошли события, ставшие
началом конца барона-оккультиста...
Падение
Как было уже сказано, алхимические опыты и привычка к вольготной
жизни требовала от Жиля де Рэ постоянных расходов, и притом немалых.
Это и привело к тому, что со временем часть его владений была
заложена, вернее, продана с правом обратного выкупа.
Собственниками земель и замков барона стали епископ Нантский, он же
канцлер герцогства Бретонского де Малеструа, герцогский казначей
Жофруа Феррон и, наконец, сам сюзерен Жиля, герцог Бретонский.
Причем, согласно договору, эти три сеньора становились полными
владельцами имений в случае смерти Жиля де Рэ, буде тот не выкупит
свои земли обратно.
Естественно, что троица кредиторов не желала расставаться с
полученными богатствами и искала способ сделать их своими навсегда.
Однако погубить Жиля де Рэ не представлялось возможным — тот был все
еще очень могущественен. Так что долгое время герцог, казначей и
епископ-канцлер ограничивались лишь слежкой за своим должником;
благодаря ей, они узнали, что в землях де Рэ регулярно исчезают дети
и распространяется глухая молва о творимом в стенах Тиффожа
колдовстве...
Барон де Рэ сам помог своим тайным недругам. Как раз в те дни, когда
он заключил сделку с демоном, у него вышла ссора с Жаном Ферроном,
братом казначея герцога. Желая отомстить за обиду, нанесенную
Ферроном его людям, маршал Франции собрал отряд вооруженных вассалов
и захватил замок, в котором обитал обидчик. По иронии судьбы, это
был один из тех самых замков, которые барон заложил казначею...
Жан Феррон, обладатель духовного звания, как раз правил обедню в
замковой часовне; де Рэ с вооруженными слугами ворвался туда, осыпал
Феррона оскорблениями и приказал заковать его в железо. Затем Жиль с
пленником вернулся в Тиффож и вверг Феррона в подземелье.
За Жана немедленно вступились его брат-казначей и епископ Нантский.
Они обратились с жалобой к герцогу Бретонскому, и тот прислал
маршалу своего гонца с требованием освободить Жана Феррона и убрать
своих людей из захваченного замка. В противном случае, герцог грозил
взыскать с де Рэ крупный денежный штраф. Услыхав такое послание, де
Рэ разгневался пуще прежнего и, избив гонца, вышвырнул его из
Тиффожа.
В ответ герцог пошел на барона де Рэ войной и взял Тиффож приступом.
Тут уж Жилю де Рэ пришлось смирить свой гнев и исполнить герцогское
требование.
Прошло какое-то время, и барон де Рэ решил помириться с герцогом.
Перед визитом маршал специально обратился к Прелати и его демону с
вопросом: стоит ли ожидать благосклонности от герцога? Баррон
(естественно, через Прелати) заверил маршала, что герцог на самом
деле благоволит к нему и непременно его простит.
И точно — визит де Рэ к герцогу прошел в самой доброжелательной
обстановке. Окрыленный таким успехом, Жиль окончательно уверовал в
силу своего демонического покровителя. Возвратившись в Тиффож, он
вновь принялся за магические и алхимические опыты.
Однако недруги де Рэ вовсе не думали успокаиваться. Жан Феррон,
оказавшись на свободе, подал на Жиля де Рэ жалобу, где обвинял
маршала Франции в оскорблении священства. Эта жалоба, а также
распущенный неизвестно кем слух о том, что Жиль де Рэ совсем недавно
принес в жертву дьяволу нескольких похищенных мальчиков, послужили
достаточным поводом для обвинения со стороны церковных властей.
И вот, 13 сентября 1440 г. Малеструа, епископ Нантский, вызвал Жиля
де Рэ на церковный суд. В вызове, присланном маршалу, перечислялись
все его мнимые и действительные преступления, в том числе
"отзывающиеся ересью", как было указано в документе.
Жиль де Рэ встретил этот вызов спокойно, так как был уверен, что у
обвинителей нет доказательств его вины в названных злодеяниях; но
двое его доверенных слуг, Силье и Бриквиль, внезапно сбежали из
Тиффожа. Это бегство возбудило подозрение властей; они распорядились
арестовать остальных слуг и приспешников де Рэ и отправить их в
Нант.
В числе арестованных был и мессир Прелати. Сам же барон де Рэ прибыл
в Нант 19 сентября и в тот же день предстал перед судьями.
Суд и казнь
На
закрытом заседании прокурор Гильом Капельон вторично ознакомил Жиля
де Рэ с обвинением, выдвинутым против него епископом, и предложил
представить свои оправдания, на что маршал тут же опрометчиво
согласился, совершив тем самым роковую, но вместе с тем странную
ошибку.
Странность этой ошибки заключалась в том, что барон, давая согласие
участвовать в процессе в качестве ответчика, почему-то вдруг забыл о
своей неподсудности суду светскому города Нанта и суду епископа!
В самом деле: духовный суд мог судить его только за преступления,
направленные против авторитета и прав церкви; за преступления
уголовные, подлежащие суду светскому, Жиля де Рэ, как пэра и маршала
Франции, мог судить только сам король.
У суда церковного к Жилю, по большому счету, могли быть лишь
претензии в связи с оскорблением священства, — ведь захваченный в
плен Жан Феррон, как мы помним, был лицом духовным.
Обвинения же в ереси были сформулированы довольно невнятно; да и сам
де Рэ, скрывавший свои оккультные занятия, мог догадаться, что
прямых доказательств его связи с дьяволом у обвинителей нет...
В любом случае, апеллируя к своей неподсудности любой власти, кроме
королевской, он мог бы избегнуть разбирательства; в крайнем случае,
ему грозила суровая епитимья и денежный штраф за оскорбления,
нанесенные Церкви в лице ее служителя. Но барон, словно ослепленный
самоуверенностью (а может быть, надеждой на демона), согласился
ответить на все обвинения епископа, тем самым добровольно отдав себя
в руки врагов.
Восемнадцать дней судьи вели следствие: допрашивали прислугу
замка Тиффож, арестованную в сентябре, перекапывали землю в
окрестностях замка в поисках тел пропавших детей, проводили опрос
свидетелей. Параллельно, с подачи епископа, в народе
распространялась молва о том, что Бог, наконец, решил спросить с
барона-злодея за его грехи; теперь-де руками слуг Господних вершится
суд Божий и закоренелый грешник не избежит кары. В суд потянулись
воспрянувшие духом родители пропавших мальчиков, неся жалобы на
злобного похитителя их чад. Тогда же следователи вышли на поставщицу
детей, Меффрэ, и арестовали ее.
Восьмого октября в Нанте состоялось открытое заседание по делу де
Рэ. В переполненном народом зале было шумно: то и дело раздавались
громогласные проклятия в адрес маршала и не менее громкие
славословия в адрес судей. Теперь их было трое: к епископу и
прокурору присоединился Жан Блонен, вице-инквизитор Нанта.
Прокурор Капельон огласил обвинения, выдвигаемые против Жиля де Рэ.
В ответ барон запоздало заявил, что неподсуден суду епископа.
Протест маршала был отвергнут, во-первых, на основании предыдущего
согласия де Рэ выступить в качестве ответчика, во-вторых, из-за
обвинения в ереси и колдовстве, то есть преступлениях, находящихся в
ведении инквизиции, суду которой были тогда подвержены все, невзирая
на сословные различия. Так начался процесс Жиля де Рэ — один из
самых громких "колдовских" процессов XV века.
На первых же заседаниях был оглашен окончательный обвинительный акт
из 49 пунктов. Здесь были и богохульство с ересью, и колдовство с
явным сношением с дьяволом, и оскорбление святынь и духовного сана,
и разврат, и детоубийство, — причем, пункт о последнем был помещен
где-то в конце, там, где перечислялись порочные черты характера
обвиняемого.
Когда чтение акта было закончено, барон де Рэ, отказавшийся перед
тем произнести клятву, обязывающую его говорить на суде одну только
правду, заявил, что все обвинения, приведенные в оглашенном акте —
сплошная ложь; что он неподсуден епископу, — и вообще, судьи его
суть злодеи и симониты (т. е. церковники, торгующими церковными
должностями); что он считает для себя позором отвечать перед такими
судьями и, наконец, не признает себя виновным.
В ответ на эту речь епископ Малеструа тут же произнес над ним
формулу отлучения от церкви. Барон де Рэ вышел из себя и, вновь
прокричав о своей неподсудности, заявил, что преступления, ему
инкриминируемые, суть уголовные. Если он и должен за них отвечать,
то пусть этим делом займется король... Но судей не смутил гнев Жиля,
и они продолжили разбирательство. Наконец, прокурор вынес заключение
о распределении подсудности.
Согласно этому документу, на первый план выходили ересь, колдовство
и демонопоклонничество; остальные же проступки носили как бы
второстепенный характер. Признавая преступления против религии
главными злодеяниями де Рэ, епископский суд тем самым передавал Жиля
де Рэ в руки инквизиции.
Было назначено повторное расследование. Судебные заседания были
прерваны и возобновились лишь через неделю. Нет точных сведений о
том, что происходило с Жилем де Рэ в эти семь дней. Вероятнее всего,
он был подвергнут изнурительным допросам и, возможно, даже пытке.
Видимо, именно тогда его впервые ознакомили с признаниями,
сделанными прислугой.
Все это произвело на обвиняемого гнетущее впечатление; когда 15
октября заседания по делу де Рэ возобновились, перед судьями и
публикой предстал человек, совершенно сломленный духом. От прежней
гордыни не осталось и следа: juramentum de calumnia***, от
произнесения которой барон ранее отказывался, была произнесена им
тотчас же. Преклонив пред судьями колено, он покаянно просил
простить его прежнюю заносчивость.
Жиль также признался в том, что действительно похищал детей для
удовлетворения своей извращенной страсти и потом убивал их****. Он
даже назвал число похищенных им мальчиков, меньшее, чем
приписываемое барону молвой, но все же очень впечатляющее — 140.
Признание было запротоколировано, но судей теперь интересовал только
один вопрос — признает ли обвиняемый себя виновным в связи с
дьяволом и служении ему.
И тогда Жиль де Рэ сделал последнюю попытку спастись. Он отрекся от
обвинений в ереси и колдовстве, заявив, что занимался всего лишь
алхимией (кстати, эти занятия вообще не вменялись барону в вину).
"Пусть меня сожгут живым, если кто-то докажет, что я призывал
дьявола или заключал с ним договор, или приносил ему жертвы!" —
сказал Жиль де Рэ.
Непризнание подсудимым своей вины было в те времена неплохим ходом,
дающим надежду на спасение. В истории инквизиции описаны случаи,
когда подозреваемый продолжал упорно твердить о своей невиновности
даже под пыткой; если он проявлял стойкость, с него снимали
обвинения и отпускали на свободу. Возможно, Жиль де Рэ и спасся бы
таким образом, если бы не показания свидетелей.
На последующих заседаниях суд ознакомил барона с их признаниями.
Были здесь свидетельства двух его слуг, Андриэ и Пуату, а также
"поставщицы детей" Меффрэ; но главным, коронным свидетелем выступил
никто иной, как… мессир Прелати, итальянский "маг и некромант"! Этот
последний в своих показаниях описывал все подробности их с Жилем де
Рэ магических опытов, а также всю историю с демоном Барроном,
соглашение с ним французского маршала и последовавшие затем
жертвоприношения.
Это был конец. Окончательно пав духом, де Рэ даже не стал отрицать
направленные против него свидетельства. Наступил час его крайнего
унижения: вице-инквизитор, руководствуясь принятым тогда постулатом,
гласившим, что еретик и демонопоклонник, даже раскаиваясь, склонен
преуменьшать и скрывать свои прегрешения, распорядился подвергнуть
Жиля де Рэ пытке "выяснения истины ради".
Дальнейшее напоминало дурной фарс. Сломленный барон выразил согласие
подтвердить любое обвинение, которое угодно возвести на него судьям,
— лишь бы его не подвергали пытке. От него потребовали объяснения
мотивов своих преступлений и де Рэ покорно исполнил это. Но судьям
было мало. Они все настаивали, что подсудимый что-то скрывает, — и,
наконец, доведенный до отчаяния Жиль воскликнул: "Разве не возвел я
на себя таких преступлений, которых хватило бы, чтобы осудить на
смерть две тысячи человек!"
В конце концов, суд признал Жиля де Рэ виновным в том, что он
"обожествлял духов, поклонялся им, вызывал их и заставлял других
вызывать их, пожелал заключить договор с упомянутыми злыми духами и
с их помощью получать, если б смог, знания, силу и богатство" — и
приговорил подсудимого к смерти через повешение с последующим
сожжением трупа.
Жиль де Рэ был казнен 26 октября 1440 года. Перед тем, как
последовать к месту казни, он произнес публичную исповедь. Вместе с
ним было казнено двое слуг, неохотно свидетельствовавших против
своего господина и признанных его сообщниками.
Сразу после казни было устроено торжественное шествие: духовенство и
горожане шли по улицам, распевая заупокойные молитвы о душе
казненного маршала. Мессир Прелати и поставщица мальчиков были…
отпущены на свободу живыми и здоровыми! Так закончилась жизнь Жиля
де Рэ, заключившего договор с дьяволом.
Жизнь после смерти
Прошли годы. Протоколы суда над Жилем де Рэ сделались достоянием
архивов, а его история — частью французского фольклора. О нем были
сложены баллады и сказки, где Жиль фигурировал, как Синяя Борода,
зловещий колдун и убийца женщин, имевших несчастье выйти за него
замуж.
Но имя де Рэ, как синоним Синей Бороды, сохранилось лишь в народном
творчестве; в литературной обработке сказки, сделанной Шарлем Перро,
настоящее имя героя не упоминается. Впоследствии, с развитием
"готической" литературы, барон, бывший в жизни вовсе не черным до
синевы, а русобородым, перекочевал — уже под своим именем — на
страницы новелл и романов.
Редкий автор готического или оккультного жанра не упомянул хотя бы
его имени на страницах своих произведений: достаточно вспомнить
таких писателей, как Артур Мейчен, Роберт Блох, В. И.
Крыжановская-"Рочестер".
Французский романист и мистик Д. К. Гюисманс в своей новелле "Внизу"
пересказывает некоторые эпизоды из биографии де Рэ, наделяя героя
этаким мрачным очарованием. Но репутация "литературного" де Рэ в
целом остается тождественной репутации де Рэ "фольклорного". Он все
тот же черный маг, слуга дьявола и убийца.
С конца XIX века, когда были, наконец, опубликованы судебные
протоколы по делу де Рэ, за его биографию вплотную взялись
исследователи. Образ казненного маршала вновь претерпел изменения:
теперь на страницах исторических монографий и исследований он
представал сексуальным извращенцем и, говоря современным языком,
серийным убийцей.
В его истории, с точки зрения историков, не было ничего волшебного.
Благодаря своим ученым биографам Жиль терял свой воспетый
литераторами образ злого волшебника и становился просто человеком,
"разделявшим со свойственной ему страстностью" суеверия и мечтания
своего времени, жертвой изощренного шарлатана Прелати и алчности
своих недругов.
Но биография Жиля де Рэ, даже изложенная научно, все же изобилует
белыми пятнами и загадками. Например, остается неясным, благодаря
чему блистательный царедворец и отважный воин вдруг превращается в
фанатичного поклонника алхимии и легковерного суевера. Непонятно
также, как вполне нормальный семьянин внезапно становится
извращенцем-педофилом и убийцей своих малолетних жертв.
Причем, маршал занимался этим в течение почти семи лет — и при этом
ни разу не дал своей супруге повода заподозрить неладное. Ведь, по
утверждению исследователей, де Рэ был счастлив в супружеской
жизни... Почему Прелати — с точки зрения инквизиции, явный
маг-еретик, обладавший собственным демоном-союзником, — избежал
казни, в то время как загубленный его свидетельствами синьор Тиффож
отправился на виселицу?
По этому поводу многие исследователи говорят, что, дескать, недруги
де Рэ были столь признательны итальянцу за его сведения, что в
качестве благодарности сохранили ему жизнь. Это было бы
правдоподобно, если бы де Рэ судил епископ; но ведь барон был
осужден инквизицией, особой инстанцией, чья власть превышала
епископскую! Одним сожженным колдуном меньше, одним больше, — какая
разница?..
По всему, Прелати должен был последовать за Жилем де Рэ; не было
никаких оснований щадить его. Почему же инквизитор Блонен пренебрег
своим долгом и сохранил Прелати жизнь, несмотря на его показания,
обличающие, в первую очередь, самого итальянца?! Не был ли Прелати с
самого начала подставным лицом, направленным к Жилю де Рэ его
недругами-сеньорами, чтобы разыграть аферу с заключением адского
контракта и тем самым заручиться "убойным компроматом" на барона —
для будущего судебного разбирательства?
Не была ли такой же провокаторшей Меффрэ, так же, как и Прелати,
избегнувшая суда? Почему сеньор Тиффож не вспомнил вовремя о своей
неподсудности, вообще позволив втянуть себя в разбирательство?
Почему, когда дело зашло слишком далеко, не выставил против
судившего его епископа контробвинения в личной заинтересованности
последнего?
Все эти загадки, равно как и структура самой биографии (вольготная
юность — придворная жизнь — увлечение магией — разврат — пакт с
"нечистым" — интриги недругов, суд и казнь), создают ощущение,
возникающее порой при чтении готического романа. Романа, написанного
в назидание тем, кто чрезмерно интересуется сферой таинственного и
запредельного.
Примечания
* Оккультизм (от лат. occultus — тайный, сокровенный) — общее
название учений, признающих существование скрытых сил в человеке и в
Космосе, управление которыми возможно благодаря специальным приемам
(магии).
** Некромант — гадатель, вызывающий души умерших и задающий им
вопросы.
*** Juramentum de calumnia (лат.) — клятва говорить только правду,
приносимая на суде.
**** Некоторые исследователи придерживаются мнения, что де Рэ ставил
на детях опыты, имевшие целью получить эликсир долголетия, и для
того убивал мальчиков, а также женщин.
Назад в раздел |
